Luigi Barbini

Стареющая певичка Флора Торрес, раздражительная и обиженная на весь мир, не знает, как свести концы с концами. Неожиданно ее приглашают выступить в госпитале перед солдатами. Флора согласилась, думая поправить свое положение. Рисунок ее концертного наряда повторяет итальянский флаг и соответствует подготовленной программе. Однако, увидев совсем юных солдат, изувеченных на фронтах Первой мировой войны, Флора запела совсем иную песню.

В фильме мало места уделено «затертому» сюжету об «аргонавтах», можно сказать упоминается об этом вскользь. Причем аргонавты показаны отнюдь не романтично героически, а скорее напоминают наемников-мародеров. Большая же часть фильма посвящена второй половине жизни Медеи и Ясона: встреча, любовь и расставание. Брошенная, и даже изгнанная Медея не может простить коварства своего бывшего возлюбленного, променявшего ее ради свадьбы с Глоцией, дочерью короля Креона. Она начинает мщение с помощью своих магических чар.

В фильме два параллельных сюжета. Первый происходит в наше время. Юлиан (Жан-Пьер Лео), сын богатого немецкого промышленника Клотца из Рура (Альберто Лионелло), испытывает патологическое влечение к свиньям. Они оказываются для него намного более привлекательными, чем его невеста Ида (Анна Вяземски). В конце концов свиньи съедают скотоложца. Второй сюжет происходит в «таинственной мифической пустыне, неведомо когда и где.

В богатом миланском доме все перевернулось вверх ногами, когда появился красивый незнакомец. Он вступает в сексуальные отношения со всеми членами семьи, а затем исчезает. У каждого есть свое предположение, но никто не может понять, кем был соблазнительный посетитель и почему он появился.

Фильм состоит из шести новелл, созданных разными режиссерами, но всех их объединяет одно: теплая ирония к текущим событиям.

Фильм описывает жизнь Иисуса с марксистско-католической точки зрения режиссёра и является как одним из самых критикуемых, так и одним из самых известных исторических картин. Фильм считается очень правдивой экранизацией текста Библии, хотя Пьер Паоло Пазолини заявлял, что "... изображения никогда не смогут достичь поэтических высот текста". Для экранизации Пьер Паоло Пазолини выбрал Евангелие от Матфея, потому, что посчитал, что Евангелие от Иоанна слишком мистическое, от Марка — слишком вульгарное, от Луки — слишком сентиментальное.